You're never wrong, I'm always right
Воспользуюсь своими редакторскими талантами и сделаю из большой статьи Стелазина маленький экстракт. Нет, никакой необходимости не наблюдается. Просто иллюзия контроля
(Чтоб понять тонкую шутку, надо прочесть
) Статью выбрала о страхе. Меня сейчас на мрачняк тянет.
читать дальше"Страх был с нами всегда. Человек – не нападающий вид, мы не из тех, кто крадется на мягких лапах в предрассветной тьме, мы из тех, кто с визгом лезет на пальму. Мы не охотники, мы еда. И это очень заметно по устройству нашего мозга. У человека сложные и разветвленные сети занимаются формированием и управлением страха, поэтому и ломаются они часто.
Страх – один из краеугольных аффектов, мы с ним живем, и мы с ним рождаемся.
У человека нет никакого инстинкта самосохранения, это умозрительная физиологическая модель, объективно страха смерти не существует. Смерть – это условное обозначение для опасностей высшей категории.
Люди, напрочь лишенные страха (ровно как и люди без болевой чувствительности), долго не протянут даже в современном безопасном мире. Аффект нужен, чтобы учить нас чему-нибудь хорошему (ну, или плохому). Это универсальный способ организовать пластичное и разнообразное поведение. Не только страх, любой аффект. Но страх удобен.
Наша конечная пугливость получается из многих факторов, частично врожденных, частично приобретенных, причем каждый из этих факторов по отдельности – тоже частично врожденный, частично приобретенный. Как говорят в фейсбуке, «тип отношений – все сложно».
Примерно треть населения, 30-35% от популяции хоть раз в жизни страдают от того или иного расстройства настроения (имеется в виду именно патологические проявления, не просто «плохое настроение» или «беспокойство»). 11-18% в течении последнего года. Женщины примерно в два раза чаще.
Типичный старт у всех в разное время. Изолированные фобии 7 лет. Социофобии 13 лет. Паники и агорафобии – начало 20-летия. Генерализованное тревожное (GAD) между 30 и 40.
Генерализованное тревожное на то и генерализованное, что состояние неспецифично. Общее перевозбуждение и разбалансировка. Благодушно настроенные окружающие обычно говорят человеку что-то в духе «хорош уже параноить» или там «вечно ты всякую фигню думаешь», и человек даже в принципе понимает, что да, хрень думает, но поделать с собою ничего не может. Ребенок обещал вернутся к десяти, и его все нет? Машина сбила. Идешь с работы, видишь скорую у подъезда? У мамы инфаркт. Муж с работы задерживается? Любовница. Задерживается и трубку не берет? Пошел к любовнице и умер. Так и живем.
При панической атаке сознание начинает получать техническую и совершенно для него не предназначенную информацию. Если вы вдруг начнете полностью осознавать каждый свой дыхательный акт, вы подумаете, что задыхаетесь. Если вы четко будете понимать каждое сердечное сокращение, вы решите, что сердце вот-вот остановится. Объективно все системы в норме, но человек, который полностью и до конца осознает эту самую норму, совершенно уверен, что сейчас помрет. Большинство случаев вегето-сосудистой дистонии – это на самом деле панические атаки (а все остальные – соматизированные депрессии).
Контроль – ключевая идея для всех тревожных, как вина для депрессий. Разумеется, это идея ложная в основе своей, никакого контроля объективно не существует, никто ничего и никогда не контролирует, это иллюзия. Но под обеспечение иллюзии контроля проводятся разные мероприятия, у кого что: у кого ритуалы, у кого избегания, ну а агорафобики к месту становятся привязаны, некоторые вообще годами из дома не выходят.
Кормящая мама думает, как она сейчас встанет и вышвырнет ребенка из окна, любящий муж навязчиво представляет, как он подушкой придушит спящую жену, и т.д. В реальности, разумеется, никогда и ни при каких обстоятельствах пациенты такого не делают, потому что если вас не пугает идея придушить жену, – значит это не обсессия-компульсия, это просто у вас брак не задался. В массовой культуре OCD в основном представлены control freaks, которые боятся заразиться страшной болезнью и по этому поводу моют руки сто раз с наждачкой, драют квартиру по 10 раз на дню и расставляют все с миллиметровой линейкой; ну и тому подобное. Также относят дисморфофобию – навязчивые представления о своем уродстве и дефектности (как правило – кожа-волосы-нос), из них получается значительный процент пациентов пластических хирургов, и в итоге – все эти изуродованные пластикой кисы.
В кухонном понимании социофобы – это «ненормально стеснительные» люди. На уровне работы мозга это происходит за счет сверх-реакции миндалевидного тела на социальные стимулы (в экспериментальный модели – на изображения гневных и/или осуждающих лиц), то есть это ошибка в обработке сигнала. Как следствие, пациент избегает всякой социальной активности и инициативы, любых реально или мнимо рискованных и неоднозначных ситуаций: боится выступать на публике, не способен озвучивать и настаивать на своей позиции, не может быть инициатором в романтических либо дружеских отношениях. Окружающие обычно реагируют на это добрыми советами типа «Не сцы! Будь мужиком! Ну что ты как тюха?!» и другими столь же ценными соображениями.
Аэрофоб не высоты боится, аэрофоб боится утраты контроля. Понятно, что салон авиалайнера – объективно одно из самых безопасных мест на планете. Большей опасности вы подвергаетесь, сидя сейчас перед монитором. А банальная поездка на маршрутке примерно в тысячи раз рискованней. Но там есть иллюзия контроля за ситуацией. А в самолете, лифте, запертом помещении – иллюзия отсутствия контроля.
У депрессии и тревоги много общего в принципиальных механизмах развития, они очень похоже лечатся. Но есть и важные отличия. Основа тревожности,- страх. Страх функционален, он должен быть в норме, это союзник. Плохо только когда он патологически разрастается. А основа депрессии- тоска. Печаль не функциональна, без нее прекрасно можно обойтись. Депрессия всегда враг, в любом виде.
Лечится ли это? Да, и неплохо.
А как именно? Таблетки. Психотерапия. Еще лучше – и таблетки, и психотерапия.
А если это лечится, почему же так много людей этим страдает, почему всех не вылечили? Нереально. Потому что ломаются крупным оптом, а чинить каждый раз вручную".


читать дальше"Страх был с нами всегда. Человек – не нападающий вид, мы не из тех, кто крадется на мягких лапах в предрассветной тьме, мы из тех, кто с визгом лезет на пальму. Мы не охотники, мы еда. И это очень заметно по устройству нашего мозга. У человека сложные и разветвленные сети занимаются формированием и управлением страха, поэтому и ломаются они часто.
Страх – один из краеугольных аффектов, мы с ним живем, и мы с ним рождаемся.
У человека нет никакого инстинкта самосохранения, это умозрительная физиологическая модель, объективно страха смерти не существует. Смерть – это условное обозначение для опасностей высшей категории.
Люди, напрочь лишенные страха (ровно как и люди без болевой чувствительности), долго не протянут даже в современном безопасном мире. Аффект нужен, чтобы учить нас чему-нибудь хорошему (ну, или плохому). Это универсальный способ организовать пластичное и разнообразное поведение. Не только страх, любой аффект. Но страх удобен.
Наша конечная пугливость получается из многих факторов, частично врожденных, частично приобретенных, причем каждый из этих факторов по отдельности – тоже частично врожденный, частично приобретенный. Как говорят в фейсбуке, «тип отношений – все сложно».
Примерно треть населения, 30-35% от популяции хоть раз в жизни страдают от того или иного расстройства настроения (имеется в виду именно патологические проявления, не просто «плохое настроение» или «беспокойство»). 11-18% в течении последнего года. Женщины примерно в два раза чаще.
Типичный старт у всех в разное время. Изолированные фобии 7 лет. Социофобии 13 лет. Паники и агорафобии – начало 20-летия. Генерализованное тревожное (GAD) между 30 и 40.
Генерализованное тревожное на то и генерализованное, что состояние неспецифично. Общее перевозбуждение и разбалансировка. Благодушно настроенные окружающие обычно говорят человеку что-то в духе «хорош уже параноить» или там «вечно ты всякую фигню думаешь», и человек даже в принципе понимает, что да, хрень думает, но поделать с собою ничего не может. Ребенок обещал вернутся к десяти, и его все нет? Машина сбила. Идешь с работы, видишь скорую у подъезда? У мамы инфаркт. Муж с работы задерживается? Любовница. Задерживается и трубку не берет? Пошел к любовнице и умер. Так и живем.
При панической атаке сознание начинает получать техническую и совершенно для него не предназначенную информацию. Если вы вдруг начнете полностью осознавать каждый свой дыхательный акт, вы подумаете, что задыхаетесь. Если вы четко будете понимать каждое сердечное сокращение, вы решите, что сердце вот-вот остановится. Объективно все системы в норме, но человек, который полностью и до конца осознает эту самую норму, совершенно уверен, что сейчас помрет. Большинство случаев вегето-сосудистой дистонии – это на самом деле панические атаки (а все остальные – соматизированные депрессии).
Контроль – ключевая идея для всех тревожных, как вина для депрессий. Разумеется, это идея ложная в основе своей, никакого контроля объективно не существует, никто ничего и никогда не контролирует, это иллюзия. Но под обеспечение иллюзии контроля проводятся разные мероприятия, у кого что: у кого ритуалы, у кого избегания, ну а агорафобики к месту становятся привязаны, некоторые вообще годами из дома не выходят.
Кормящая мама думает, как она сейчас встанет и вышвырнет ребенка из окна, любящий муж навязчиво представляет, как он подушкой придушит спящую жену, и т.д. В реальности, разумеется, никогда и ни при каких обстоятельствах пациенты такого не делают, потому что если вас не пугает идея придушить жену, – значит это не обсессия-компульсия, это просто у вас брак не задался. В массовой культуре OCD в основном представлены control freaks, которые боятся заразиться страшной болезнью и по этому поводу моют руки сто раз с наждачкой, драют квартиру по 10 раз на дню и расставляют все с миллиметровой линейкой; ну и тому подобное. Также относят дисморфофобию – навязчивые представления о своем уродстве и дефектности (как правило – кожа-волосы-нос), из них получается значительный процент пациентов пластических хирургов, и в итоге – все эти изуродованные пластикой кисы.
В кухонном понимании социофобы – это «ненормально стеснительные» люди. На уровне работы мозга это происходит за счет сверх-реакции миндалевидного тела на социальные стимулы (в экспериментальный модели – на изображения гневных и/или осуждающих лиц), то есть это ошибка в обработке сигнала. Как следствие, пациент избегает всякой социальной активности и инициативы, любых реально или мнимо рискованных и неоднозначных ситуаций: боится выступать на публике, не способен озвучивать и настаивать на своей позиции, не может быть инициатором в романтических либо дружеских отношениях. Окружающие обычно реагируют на это добрыми советами типа «Не сцы! Будь мужиком! Ну что ты как тюха?!» и другими столь же ценными соображениями.
Аэрофоб не высоты боится, аэрофоб боится утраты контроля. Понятно, что салон авиалайнера – объективно одно из самых безопасных мест на планете. Большей опасности вы подвергаетесь, сидя сейчас перед монитором. А банальная поездка на маршрутке примерно в тысячи раз рискованней. Но там есть иллюзия контроля за ситуацией. А в самолете, лифте, запертом помещении – иллюзия отсутствия контроля.
У депрессии и тревоги много общего в принципиальных механизмах развития, они очень похоже лечатся. Но есть и важные отличия. Основа тревожности,- страх. Страх функционален, он должен быть в норме, это союзник. Плохо только когда он патологически разрастается. А основа депрессии- тоска. Печаль не функциональна, без нее прекрасно можно обойтись. Депрессия всегда враг, в любом виде.
Лечится ли это? Да, и неплохо.
А как именно? Таблетки. Психотерапия. Еще лучше – и таблетки, и психотерапия.
А если это лечится, почему же так много людей этим страдает, почему всех не вылечили? Нереально. Потому что ломаются крупным оптом, а чинить каждый раз вручную".
@темы: цЫтатки
Да и вообще все остальное...